Нихт капитулирен! - Страница 40

К оглавлению

40

К пяти часам дня армия «Модлин» вышла к окрестностям Каунаса, и через полчаса после начала боевого соприкосновения правительство Литвы запросило мира. В этот же день президент подписал, а Тариба ратифицировала, договор о воссоединении Польши и Литвы и создании нового государства — Речи Посполитой. Фактически, это был акт о полной и безоговорочной капитуляции.

Днем позже договор с Литвой утвердил польский Сейм.

Еще днем позже, в соответствии с секретным протоколом «Договора о дружбе и сотрудничестве между Германией и Польшей» от 27 февраля 1939 года, 3-я армия генерал-полковника фон Кюхлера заняла Мемель и Клайпедскую (теперь уже снова — Мемельскую) область. Покуда лилась чужая кровь, Германия прирастала новыми землями.

К чести поляков следует отметить, что солдатам и офицерам Войска Литовского устраивать «Катынь» они не стали. Все литовские офицеры, какие пожелали, продолжили службу в объединенной армии, получившей название «Войско Республики Обоих Народов».

15 июня посол Германии в СССР, граф фон дер Шуленбург был вызван в Кремль, где Сталин сообщил ему, что «Советский Союз немедленно возьмётся за решение проблемы прибалтийских государств в соответствии с протоколом от 18 января 1939 года».

Тем временем на советской границе с Эстонией и Латвией создавалась советская военная группировка, в которую вошли силы 3-й, 7-й и 8-й армий. В ситуации, когда Латвия и Финляндия отказались оказать Эстонии поддержку, Франция и Англия ограничились дипломатическими демаршами и угрозой экономических санкций, а Германия открыто поддерживала Польшу и СССР, эстонское правительство пошло на переговоры в Москве, в результате которых 20 июня был заключён «Пакт о взаимопомощи», предусматривающий размещение на территории Эстонии советских военных баз и двадцати пяти тысячного советского контингента. Через десять дней аналогичный договор была вынуждена подписать и Латвия.

Дни независимого существования для этих двух балтийских стран были сочтены. Близилось время столкновения крупных держав.

Часть II
Хотят ли в Пруссии войны?

Теперь, если говорить о великих державах Европы, Германия

находится в положении государства, стремящегося к скорейшему

окончанию войны и к миру, а Англия и Франция, вчера еще ратовавшие

против агрессии, стоят за продолжение войны и против заключения мира.

В.М. Молотов, 31.10.1939

Вы хотите развязать большую войну в Монголии. Противник

в ответ на ваши обходы бросит дополнительные силы.

Очаг борьбы неминуемо расширится и примет затяжной

характер, а мы будем втянуты в продолжительную войну.

И.В. Сталин

Амстердам, улица Дамрак, 29
30 июня 1939 г., около полудня
(время местное)

«Господи, что вчера было-то?» — в висках, кузнечным молотом, бухали удары сердца. Казалось, что этот орган переместился из грудной клетки в пространство между ушами, и теперь трудился над превращением мозга в тщательно взбитую однородную массу. Ощущения в остальном организме также были далеки от нормы: невыносимо хотелось пить, внутренние органы, казалось, превратились в желе, которое кто-то изрядно встряхнул, а вкус во рту стоял столь мерзопакостный, что сравнить его было просто не с чем. Единственным положительным ощущением было ощущение того, что кровать под спиной очень мягкая.

«Интересно где я? Точно не в кубаре — качки нет», Карл приоткрыл глаза и огляделся, с трудом ворочая головой.

На кубрик комната не походила совершенно. Потому, хотя бы, что представить себе помещение на корабле Кригсмарине, оформленное в розово-оранжево-золотистой гамме, Геббельс не смог бы и с более тяжелого бодуна, чем нынешний.

Переборов слабость и накатившую тошноту, юноша поднялся, и обнаружил полное отсутствие наличия присутствия (фразочка принадлежала старпому «Хорста Весселя») одежды на теле. Обведя помещение слабо сфокусированным взглядом, форму обнаружить ему удалось. Китель комом валялся у порога, сапоги стояли у стула, на спинке которого висели и брюки, причем аккуратно заправленные в обувь брючинами, трусы обнаружились на люстре, как и один носок… Сборы заняли около четверти часа.

— Сурка образ ведете жизни, герр Геббельс! — едва открыв дверь в коридор Карл наткнулся на Вермаута. — Мы уже думали, что ты решил здесь надолго обосноваться.

— Где мы? — прохрипел молодой человек.

— Хм… В Амстердаме.

— Уже хорошо. А поподробнее?

— А на что похоже?

Карл обвел мутным взором коридор с множеством дверей, отметил потускневшую и местами облупившуюся позолоту, потертый бархат, тусклые настенные светильники, фривольные картинки на стенах…

— Похоже на бордель. — произнес он. — По крайней мере не сильно отличается от подобного заведения в Ресифи.

— Вот что меня в тебе всегда поражало, так это способность делать моментальные и, что самое важное, правильные выводы. — хмыкнул Отто.

— Ну пошути, пошути. — Карл поморщился и прикрыл глаза ладонью. Голова грозила отвалиться в любой момент. — Будет на моей улице праздник, окажешься ты в таком же состоянии, напомню я тебе твою любовь, твою ласку… Как мы сюда попали?

— Ножками. Ты что, ничего не помнишь?

— Не то, чтобы совсем… — Геббельс сосредоточился, пытаясь вспомнить события хотя бы последних суток.

«Хорст Вессель» вышел из Киля пятого апреля, и взял курс на Канарские острова. Не напрямую, конечно, с заходами в Дувр, Брест и Ла Корунья, но эти визиты в «дружественные порты вероятного противника», как о них выразился старпом, особого впечатления на Карла не произвели. На берег если и отпускали, то только сугубо по корабельным делам и в сопровождении офицера, а официальные визиты британских, французских и испанских офицеров сводились к построению на палубе, короткой прочувствованной речи о мире во всем мире, и как к этому стремятся военные Европы, после чего господа офицеры шли в офицерский салон, откушать чем кок послал, а кадетам предоставлялась возможность хоть капельку отдохнуть.

40